Кане Корсо - происхождение и история

Кане Корсо – древнейшая порода собак… Хотя такую фразу можно сказать про очень многие породы.

Почти для всех других пород, однако, это означает, что можно отыскать предков, всего лишь «достаточно схожих» с тем, как выглядит порода сейчас. Кане Корсо – другое дело, порода оставалась практически неизменной на протяжении сотен лет. Так называемая Canis Pugnax (лат. «боевая собака») – представитель почти мифических древнеримских молоссов. Многие утверждают, что в древности существовало две разновидности породы Canis Pugnax: небольшие собаки, от которых и происходит сегодняшняя Кане Корсо, и более тяжеловесные, от которых ведет свой род неаполитанский мастиф. Однако на древних изображениях мы находим только одну разновидность породы.

Можно с уверенностью говорить о том, что существовало два «варианта» породы различного веса (подобно тому, как сейчас различаются по весу Миттельшнауцер и Ризеншнауцер), но всё же порода была едина, а отличия - минимальны.

В процессе современной селекции, порода Кане Корсо сохранила практически нетронутыми свои морфологические характеристики. Одной из причин этого стало то, что в течение долгого времени порода оставалась изолированной в определенных регионах.

Веками селекционеры ставили своей целью только практическую пользу от породы, «выставочными собаками» никто не интересовался. Сегодня, в связи с этим возникают определенные проблемы. Но подробнее этот вопрос будет освящен в отдельном разделе, посвященном морфологическим характеристикам. Сейчас мы рассматриваем происхождение породы, которая с античности и до наших дней сохранила своё название – Кане Корсо: причем Корсо здесь, как мы увидим далее, не имеет ничего общего с островом Корсика («corso», ит. – «корсиканец»).

На диалекте юга Италии «corso» означает «сильный, мужественный», это слово употребляется также и по отношению к людям, когда подчеркивается их доблесть и мужество. Этимология слова до конца не ясна, но возможно оно имеет отношение к греческому kortos (ограда, укрепление) или же к латинскому cohos (страж двора). Другие авторы предполагают кельтскую этимологию: cors – «сильный, грубый» (примерно соответствует английскому слову coarse).

Название «Кане Корсо» употребляют, среди прочих, монах-бенедиктинец Теофило Фоленго (1491-1544), медик и ученый-натуралист Конрад Геснер (1516-1565), поэт и литератор Эразмо да Вальвазоне (1523-1593). Все они оставили после себя весьма кропотливые описания породы. Вот, что говорит Геснер о молоссе (современный неополетанский мастифф) и о Кане Корсо:

«Молосс – высокая собака и очень злая, равно как и Кане Корсо. Полагаю, её принято считать злой не потому, что она набрасывается без причины, но потому, что она кусает, собирая для этого все силы, сжимая челюсти на теле жертвы, как настоящий хищник. Впрочем, мне известно, что Кане Корсо, вонзив клыки в тело кабана или дикого быка, не может сама высвободить их из жертвы, а только с помощью охотника, который разожмет ей челюсти…» (отрывок из главы «О четвероногих», «О собаке охотничьей, сильной»).

Это описание, в свою очередь принадлежит Эразмо да Вальвазоне:

«Кане Корсо – собака очень мощная, нападает отважно / Подобно дикому зверю хватает добычу, / Но потом зубы разомкнуть она не в силах. / Чтоб догнать её, если в бег она обратится, / Нужно быть человеком, одаренным Богом (…) Как борзая, она ловкая и проворная, / Но куда более сильная и великая: / Она большая, но не тяжеловесная или малоподвижная / Значительной массы и духом сильная, / Мощные кости, крепкие нервы, / Легко впадает в ярость, резкая и гордая» (из поэмы «Охота»).

Статуэтки, гравюры, картины, начиная со Средних веков, изображают собаку, практически идентичную той, что мы можем видеть сегодня: и вы сами можете в этом убедиться, просмотрев отдельные произведения в Общественной библиотеке г. Бергамо (записная книжка Джованнино де Грасси, ок. 1390 г.), в домах Сан Мартино, Неаполя, в Королевском дворце в Казерте, в картинной галерее Каподимонте («Фернандо I охотится на кабана», работа Якова Филиппа Хаккерта).

В 1998 г. Ассоциация Италии Кане Корсо (АИКК), одна из ассоциаций, которые осуществляют официальный контроль и заботятся о породе, опубликовала исследование, которое впервые проливает свет на использование Кане Корсо в военных целях в 1137 г. в Монтополи ди Сабина (недалеко от Рима), где были найдены остатки собачьих будок того времени.

Кое-что можно сказать совершенно точно: определение «соrsa» - «сильный», стало обозначать не только физические характеристики животного: теперь это – большая собака значительного веса, мускулистая и мощная, но не жесткая, мужественная и смелая. Раньше это слово не несло в себе такого смысла.

Римские молоссы, кроме военных целей, использовались также в цирках, на охоте на крупную дичь, и, разумеется, применялись в качестве сторожевых собак в домах тех лет.

Некоторые морфологические различия внутри породы могут объясняться тем, что собаки ведут свой род от разных представителей породы, которые использовались в разных областях. Естественно, так можно объяснить незначительные различия в росте и весе, но кое-какие характеристики могут появиться только в результате скрещивания пород.

В цирке молоссы выходили на бой с быками, медведями, крупными представителями семейства кошачьих, и даже с людьми; это иллюстрирует знаменитая (и душераздирающая) работа Пинелли.

Кане Корсо жила бок о бок с народами Центра и Юга Италии в годы существования Неаполитанского королевства, а затем – Королевства Италии.

Мужественная и мощная, собака продолжала использоваться как сторожевая и охотничья (при охоте на кабанов и дикобразов) вплоть до послевоенных лет, когда удаленность от простора деревенских земель стала сказываться и обернулась значительным риском для всех крупных пород.

Как неаполитанский Мастиф, так и Кане Корсо переживали существенный упадок, и были близки к полному исчезновению. Но если возрождение Мастифа началось с 1946 года, благодаря усилиям Пьетро Сканцьани, то кане корсо начала постепенно уходить в небытие и забвение.

Что происходило с этой породой после войны и до начала 70-х годов, когда Кане Корсо наконец заинтересовались современные кинологи? Трудно сказать что-то определенное: но по тем источникам, которыми мы располагаем, можно понять, что кто-то всё же пытался разводить Кане Корсо, в её первозданном (или почти первозданном) виде. Кане корсо удалось выжить только благодаря сельско-хозяйственным фермам Юга Италии. Так они описываются в книге «Кане Корсо» (Гандолфи-Казолино, изд. «Мурсия»):

«Деятельность всех ферм была направлена, естественно, только на извлечение экономической выгоды, поэтому они строились совсем рядом друг с другом, что является наиболее рациональным решением для данной системы. Посреди фермерских хозяйств находился главный двор (curtis), окруженный и размежеванный различными работниками (…)

Позади этого двора располагалось жильё владельца фермерских хозяйств и его слуг (domus), а также небольшая церковь. Кроме этого, снаружи находились различные пристройки, сооружения (casalinum), предназначенные для самых разных целей: это и винный погреб, и пресс для выжимки оливок, и мельница, и пекарня, и т.д.

Совсем рядом можно было найти дом фермера и крестьянские дома (massaricia), недалеко оттуда – «бараки» для сезонных рабочих, далее шли хлев, овчарня (jazzo), голубятня, огород, виноградник, цитрусовая и оливковая рощи.

За оградой начинались обработанные поля, преимущественно со злаковыми культурами, пастбища для крупного рогатого скота, выгоны для лошадей (…)

В течение всего дня ферма была центром всеобщей активности и торговли: вдоль по длинной улице мясники покупали живого зверя, рядом стояли торговцы продуктами сельского хозяйства, (…) извозчики обеспечивали всех транспортом, помогая перевезти зерно, другие товары и материалы.

Все эти рабочие, частые посетители фермы, постоянно брали с собой для сопровождения и охраны Кане Косо, привязывая собак к своим двуколкам и прочим повозкам».

В той же книге рассказывается также, что и другие собаки привлекались для охраны складов и мастерских. Для того чтобы никто из людей или собак, находившихся там по работе, не был искусан, этих сторожевых собак днем сажали на подвижную цепь, закрепленную на длинном тросе, с тем, чтобы обеспечить животному достаточную для защиты территории свободу передвижений. Цепь закреплялась на ошейнике из выделанной кожи с помощью простого подвижного кольца.

Содержались собаки полностью в соответствии с понятиями того времени, в действительности же, их условия жизни заставили бы содрогнуться любого современного кинолога. К примеру, владельцы Кане Корсо тех лет сразу после купирования ушей у щенка, заставляли его немедленно съесть собственные уши… такая практика, якобы, обеспечивала закалку характера и повышение агрессивности собак.

Кроме того, чтобы проверить на смелость, щенка 8-9 месяцев помещали перед двумя взрослыми и весьма агрессивно настроенными собаками: если он вступал в бой, то считался хорошей собакой, если же он пытался отступить назад или убежать, его сажали на короткую цепь, отвешивали хороший подзатыльник и возвращали обратно. Если и после этого щенок отступал, то тем самым он подписывал себе смертный приговор.

Нельзя сказать с уверенностью, какие из этих историй являются правдивыми, а какие – только лишь городские легенды. В любом случае, рассказы подобного рода всегда любили хорошенько приукрасить и снабдить ужасающими деталями, чтобы как можно сильнее впечатлить слушателей… Но, разумеется, селекционеры античности, занимавшиеся этой и другими породами, не относились к собаке с чем-то, хоть отдаленно напоминающим уважительность. Единственным положительным эффектом такого варварского обращения было то, что из поколения в поколение в собаках воспитывалось мужество; выживали только те экземпляры, которые были наделены по-настоящему впечатляющей силой характера, другим возможности продолжать свой род не давалось ни в коем случае.

В точки зрения физиологии и морфологических признаков, напротив, селекция не отличалась строгим отбором: если собака было крупной и мощной, то это считалось достаточным. Некоторые, как уже говорилось ранее, были крупнее других; можно быть почти уверенными, что Кане Корсо жили в тесном контакте с Мастифами.

Сегодня, часто говорят о том, что Мастиф связан с неаполитанским регионом, тогда как Кане Корсо стоит относить к области Апулия, однако, на самом деле, представители обеих пород проживали на территории всего итальянского Юга (включая и о. Сицилия); скрещивание данных пород было более чем частым явлением.

В то время, когда взрослых собак держали на привязи, щенки и «старички» свободно передвигались по территории фермерских хозяйств, бок о бок с так называемыми «pometti» или «pumacchi» (от итал. piumino – «пух, пуховик»). Сейчас эта порода известна как Вольпино Итальяно – последняя из трех итальянских пород, которые сыграли значительную роль в истории страны, и которые – все три – оказались в итоге на грани исчезновения.

Кане Корсо, однако, приходилось оказывать отчаянное сопротивление кризисным явлениям послевоенного сельского хозяйства. Совсем немного чистокровных экземпляров осталось в живых, и если бы не была начата работа по восстановлению популяции, то порода имела бы все шансы полностью исчезнуть. Но этого не случилось, и возрождению Кане Корсо мы обязаны организации ENCI (Национальное общество кинологов Италии). Историю этого возрождения неоднократно рассказывал Паоло Бребер, один из инициаторов проекта: следующий отрывок содержит данные из документации по Первому Национальному Собранию Кинологов в Чивителла-Альфедена (16-17 июня 1990) и некоторых интервью доктора Бребера, опубликованных в ежемесячном журнале «Work Dogs». Данное свидетельство может дать достаточно ясное представление об огромнейших трудностях, с которыми столкнулись кинологи, которые пытались вернуть к жизни почти исчезнувшую породу:

«Когда в 1973 году по делам работы я переехал в провинцию Фоджа, профессор Джованни Бонатти из коммуны Пегоньага, который очень неплохо разбирался в породах собак, написал мне письмо, в котором среди прочего говорил: «(…) Вы не замечали в этих местах одну собаку, из молоссов, короткошерстную, но отличающуюся от Неополетанского Мастифа, похожую на Бульмастифа или тех собак с Майорки? Профессор Балотта уверяет меня, что встречал несколько экземпляров этой древнейшей породы из Апулии. От меня она пока ускользает, и я не могу найти даже упоминания о ней в отчетах натуралистов 19 века».

Этот момент и стал отправной точкой для начала моего исследования.

Приведенное выше указание стало той весьма шаткой базой, от которой я отталкивался, пытаясь определить данную породу. Здесь, как вы видите, нет ни описания морфологических характеристик молосса, ни приведенных случаев использования этой собаки человеком, ни даже приблизительного указания, в каком районе следует сосредоточить поиски. Я начал своё исследование, расспрашивая коренных жителей Фоджа, в первую очередь моего друга Луиджи ди Лорето. Все жители, которых я опросил, и чьи воспоминания относились к 50-м годам и ранее, сразу сошлись во мнении, что описанная собака – это кане корсо.

Это единство мнения относительно названия породы стало первым важным фактом моего исследования.

(…)

Утверждали, что собака была широко распространена всего несколькими годами ранее, но теперь жители затруднялись назвать мне хоть один недавний случай встречи с Кане Корсо.

Всё же, именно из данного источника мне удалось получить первые свидетельства относительно нрава и применения этих собак. Одной из функций, ими выполняемых, была охрана гружёных повозок. Хотя автомобили к тому времени существовали уже не одно десятилетие, обычай перевозить продукты и прочие товары в повозках, запряженных лошадьми, уходил очень постепенно. На главной площади Фоджа и в наши дни можно нанять упряжку.

Это вид транспорта сравнительно медленный, переезды занимали продолжительное время. Повозки становились особенно уязвимыми для нападения воров. Кроме этого, летом предпочтительнее было передвигаться по ночам, и возничий частенько умудрялся заснуть. Необходимость в охране была очевидной, поэтому кане корсо становилась неизменным спутником запряженной повозки.

Часто Кане Корсо бывала правой рукой деревенских сторожей: после жатвы, в летние месяцы, фермы практически пустовали.

Чтобы защитить дома от мародёров жители имели обыкновение оставлять одного мужчину сторожем, и единственную компанию ему составляла Кане Корсо.

Такое совместное проживание – совсем одни днем и ночью – создавала условия для возникновения особого взаимопонимания между человеком и животным. Это вело к тому, что о послушных и чувствительных Кане Корсо потом часто отзывались как о собаках выдающегося ума. Такие близкие отношения между собакой и хозяином вели к тому, что послушание и подчинение основывалось на индивидуальном подходе, зачастую хозяин мог отдавать собаке команды знаками, совершенно незаметными для окружающих.

Находчивость и сообразительность Кане Корсо прославляется даже в анекдотах, распространённых среди местного населения. Я приведу далее несколько подобных эпизодов, которые мне приходилось слышать особенно часто, и которые врезались в мою память.

Занимателен, например, случай с той собакой, которая как-то ночью одна обходила свои владения на ферме и увидела вора, который пытался пробраться внутрь, на четвереньках пролезая в дыру в ограждении. Она схватила его за штанину и держала так, не причиняя ни малейшего вреда, до тех пор, пока не подоспел сторож.

История про пса, который прибежал в деревню за помощью для своего хозяина, осажденного на своей ферме ворами, давно стала классикой.

Немного реже рассказывают о том, как однажды, разозленный отвратительной ссорой, мужчина вернулся домой с твердым намерением взять ружье, и как собака ни под каким видом не давала ему этого сделать до тех пор, пока он, наконец, не отошел от гнева.

Также часто встречается рассказ о собаке и горшечнике. Там собака сопровождала своего хозяина в городе в день ярмарки, им нужно было купить кувшин. Горшечник разложил всю столовую посуду на земле и зазывал покупателей. Тогда пес решил проявить инициативу, направился прямиком к продавцу, схватил в зубы сосуд, который торговцы того времени использовали для хранения выручки, и гордо удалился повеселив всех присутствующих.

Другой шутник заставлял свою собаку воровать тыквы из соседского огорода, а чтобы сосед ничего не заметил, говорил собаке ползти на брюхе.

Таким образом, хоть местные жители и рассказали мне всё о повадках, нраве и функциях Кане Корсо, но найти хоть одну живую собаку во плоти мне не удалось: морфология и наружность её оставались для меня весьма туманными.

Сначала и в течение достаточно долгого времени мне никак не удавалось найти хотя бы одного представителя породы, но наконец, в 1974 году несколько собак были привезены на кинологическую выставку в Фоджа, а вскоре я открыл для себя коммуну Сан-Паоло-ди-Чивитате.

Теперь у меня перед глазами было несколько экземпляров, которых мне порекомендовали как чистокровных представителей пород, но которые в действительности оказались явной помесью.

Порода находилась в состоянии регресса и упадка на протяжении последних 20 лет, и это было особенно очевидно, когда «лучшие» сохранившиеся представители породы были передо мной.

Было непонятно, в каком направлении следует двигаться теперь? Как отличить признаки, изначально присущие Кане Корсо, от тех, что оказались приобретены в результате скрещивания?

Первое, что я сделал совершенно неосознанно – это отметил все признаки, что отличали данную породу от других на настоящий момент.

Итак, первый выделенный мной специфический признак: особый окрас и вид шерсти.

Шерсть Кане Корсо жесткая, короткая, но не совсем, густая, с подшерстком, плотно прилегающая к телу; по линии хребта напоминает щетину. На тот момент, также, можно было сказать, что типичный окрас чистокровных Кане Корсо характерен также и для других собак: рыжий, чёрный, свинцовый серый. Хотя некоторые собаки были более необычны: серо-седые с чёрными тигровыми полосами; тигрового окраса трёх оттенков: чёрного, серого и коричневого; тёмно-кофейного цвета.

После этого первого маленького и легкого шажка вперед, моё исследование, основанное на методе исключения, зашло в тупик.

Многие изученные мной экземпляры имели среди своих предков Догов, Боксёров, Неаполитанских мастифов, а также более слабые примеси Борзой или Мареммо-абруцкой овчарки.

К примеру, чтобы вывести хорошую охотничью собаку: быструю и боеспособную, использовали помесь Кане Корсо и Борзой. Чтобы получить собаку с более острым нюхом Еане Корсо скрещивали с Бракко итальяно и с Итальянской гончей (Segugio), дав рождение Корнале (Cornale). Из Кане Корсо и Мареммо-абруцкой овчарки получились т. н. Меццокорсо («полу-корсо») – пастушьи, охотничьи и сторожевые собаки.

Эти экземпляры, естественно, по идее не должны были давать потомство, но, по причине халатного отношения, даже у современных собак можно иногда различить чёткие следы примесей.

Совсем недавно, начиная с шестидесятых годов, владельцы Кане Корсо сталкивались со значительными трудностями, когда дело касалось произведения потомства: подобрать собаке пару из тех, что в наличии, было не так просто.

В таких случаях привлекались собаки, в той или иной степени похожие на Кане Корсо. Использовались Боксеры, Доги, Неаполитанские мастифы. Породу пытались сохранить в живых, никакого обмана здесь не было, никакой экономической выгоды не извлекалось; данная порода пока ещё была не из тех, что выращивают ради прибыли.

И всё же скрещивание было повсеместным, разношерстные собаки пестрели характеристиками совершенно различных пород.

Подтасовки и обманы начались позже, когда за то, чтобы приобрести собаку такой древнейшей породы, владельцы начали платить поистине астрономические суммы.

Те, кто хотел заработать легкие деньги, но был не в состоянии позволить себе приобрести Кане Корсо, использовали для своих махинаций Мастифов, Боксеров, Догов, а также Ротвейлеров. Некоторых из таких щенков удавалось продать, и усилия мошенников бывали вознаграждены.

Эти собаки, в чьих жилах не было и капли крови Кане Корсо, в свою очередь производили потомство, и непонятные помеси размножались и расползались в геометрической прогрессии.

«Фальшивые» Кане Корсо, внешне напоминающие Боксеров или Булленбейстеров, в итоге попадали в руки тех или иных заводчиков…

Другим феноменом стали затем собаки, используемые для боев. Скрещивались Кане Корсо и другие молоссы, для получения собаки-«чемпиона».

Продукт этого скрещивания, после того как заканчивал своё участие в боях, шёл на продажу или в подарок, порождая опять и опять нечистую кровь, портя потомков чистокровных Кане Корсо.

Сориентироваться в этой путанице было по-настоящему сложно. Как вычленить основные признаки молосса, которые определены не лучше, чем порода Кане Корсо, если все эти помеси бесконечно накладываются друг на друга?

Скрещивание с Борзыми вело к тому, что собаки становились более поджарыми, с Мареммо-абруцкой овчаркой – к тому, что становилась (не всегда) длиннее и гуще шерсть. Эффекты от скрещивания с другими породами тогда мне, по невежеству, были неясны.

Было очевидно, что невозможно определить стандарт породы попросту выбирая среднюю величину среди имеющихся признаков всех экземпляров, что были в моём распоряжении: столько фактов смешения пород делали это попросту невозможным.

Сложилась ситуация полнейшего упадка породы, когда в живых осталось всего лишь несколько действительно чистокровных экземпляров.

С другой стороны, было бы ошибочным выводить стандарт, усредняя показатели всех имеющихся представителей породы, хотя с обычной человеческой точки зрения это было бы наиболее идеальным вариантом.

Чем тщательнее человек проводит соответствующий отбор и селекцию породы, тем большее число представителей данной породы им используется. Если же селекцией долгое время пренебрегали, то и число чистокровных собак породы значительно уменьшается – и именно в такой ситуации находится Кане Корсо.

Однако, чтобы всё же установить стандарт породы, достаточно было бы найти всего один экземпляр, на чистопородности которого сошлись бы все знатоки.

Так же, как бы мне ни хотелось получить породу простым усреднением признаков, очень многих собак приходись выбраковывать как недостаточно чистопородных. Причем, очевидно, что такой отбор мог произвести только человек, который видел Кане Корсо в её лучшие времена.

В заключение надо сказать, что моё исследование, прежде чем стало возможным производить отбор чистопородных собак, состояло из бесконечных интервью, бесед и простой болтовни с пастухами, скотниками, крестьянами и прочими местными свидетелями. Мне необходимо было собрать все сохранившиеся сведения.

И не так-то просто было привести в единую систему всё, что мне рассказали.

Помимо всего прочего, значительная проблема состояла в особенностях языка, где слова очень редко означали то, что должны были означать. Собаку характеризовали как большую и маленькую, как длинную и короткую, и тому подобное. Часто люди были склонны говорить то, чего ждет от них слушатель, иногда - то, что способно произвести на этого слушателя должное впечатление. Однажды, например, когда я интересовался у какого-то крестьянина, откуда вообще пришла к ним порода Кане Корсо, я получил ответ «из Милана».

По вполне понятным и неизбежным психологическим мотивам каждый мной опрошенный владелец пытался описать Кане Корсо максимально приближенно к виду собак, что были у него самого.

После более чем пятнадцати лет исследования, просмотрев десятки различных вариантов породы разбросанных по территории Кампобассо, Беневенто, Бари, и особенно провинции Фоджа, я остановил своё внимание на тех экземплярах, чьи морфологические характеристики, несомненно, принадлежали Кане Корсо.

Итак, для Кане Корсо характерны: естественные пропорции тела, мощные кости и мускулатура, хорошее сложение, продуктивность в работе, возможность вести активную жизнь, помогая пастухам в деревне. Для молосса у Кане Корсо слишком изящное тело. Шерсть частая, плотно прилегающая к телу, особенно на шее и на голове. Губы не должны быть мясистыми или припухшими, если смотреть на морду в профиль – тоже не должно быть никаких припухлостей. Уши купированы совсем коротко, оставляется только самый край. Купируя хвост, учитывают, что у взрослой собаки «обрубок» должен быть длиной около 20 см. Мои исследования и замеры на тот момент включали 22 параметра, но здесь я хочу представить только те, которые и на настоящий момент со всей очевидностью относятся к породе Кане Корсо и являются значимыми: особенности строения морды и индивидуальные принципы купирования.

К сожалению, мне не удалось установить присущую породе массу тела. Я смог взвесить только Диану, её вес составил 44 кг. У того же хозяина, У. Леоне, был кобель, которого я, однако, не принимал во внимание, так как на момент моего исследования он был ещё слишком молод, родившись 20.08.1988, и к началу 90-х его вес составлял 44 кг.».

 

Valeria Rossi, «Cane Corso»